Скользкий путь к Богу (история Лены Афанасьевой)

Вера оказалась сильнее наркотика. Но это только первые шаги на пути к жизни без дурмана

Утверждение, что все молодые — красивы, по-настоящему начинаешь понимать с возрастом. На лице Лены Афанасьевой ни грамма косметики, из всех украшательств — только замысловатая косичка. А так приятно смотреть в эти огромные карие глаза, на чистую здоровую кожу. Разве что бледновата. Но всё равно не верится, что на принесённой ею фотографии, сделанной чуть больше года назад, эта же самая девушка. И не в том дело, что на снимке ей не дашь двадцати — то вообще портрет конченного человека. Лена — наркоманка. Говорят, их бывших не бывает. Но если захотеть, вернуться к нормальной жизни можно.

Ах как хотелось быть нам взрослыми.

Девяностые двадцатого века теперь иначе и не характеризуют, как “лихие». А у Лены на эти лихие как раз и выпало всё детство. Игорь, сосед по парте, и по месту жительства был соседом. Возвращались они домой через рынок, который разрастался с каждым днём, шли мимо лесочка и наблюдали жизнь, которую первоклассникам не с чем было ещё сравнивать. Всё им казалось таким, как и должно быть. И очень хотелось скорее вырасти, чтобы также картинно-изящно стряхивать пепел с тонкой сигаретки и весело общаться, как балагурили в лесочке молодые торговки, оставив на время перекура свой прилавок под присмотр товарок. И родители тоже курили. И казалось это самым тем, что в первую очередь может приоткрыть дверку во взрослость. Притаившись за деревьями как будто невзначай,   и с Игорем ждали, когда с лесного пятачка-«курилки“ уйдут торговки, побросав бычки. Их первый секретик не долго держался в тайне для одноклассников. Наверное, и учителя узнали об этом. Только им было не до моралей малышам.

- Как раз такое время наступило: молодые сильные учителя уехали в Москву работать на рынке, в школе остались в основном все предпенсионного возраста. Да и они выживали, как могли. После уроков торговали на том же самом рынке, и мы возвращаясь из школы, видели, как они раскладывают на прилавке морковку, другие овощи, — вспоминает Лена.

Лет с двенадцати она стала покуривать чаще. Сигарета в руках действительно давала ощущение взрослости. А в пятнадцать впервые попробовала анашу. С одной стороны, та же сигарета, но так весело становилось, такое взаимное понимание с друзьями начиналось, хохотали по каждому пустяку. И проблемы все уходили в сторону.

Родители ничего не замечали. Специалисты с высшим образованием, они, как и многие, ушли в “свой бизнес», а проще говоря оказались на том же рынке. Нужны были деньги. Старший сын занимался у репетиторов языками, готовился ехать учиться в Америку. Лена танцы, правда, забросила, зато в бассейн продолжала ходить. Семь лет не прошли даром. Дочь успешно выступала на соревнованиях, по телевизору показывали. То, что девочка иногда раздражённо срывалась или засыпала прямо за столом, не настораживало. Уставала. Перед выступлениями тренировки в бассейне начинались с пяти утра. Но радость cпортивных побед уже не удовлетворяла. Удовольствие, и гораздо более ощутимое, можно было получить куда легче.

«Золотой укол».

Школу Лена закончила ни хорошо-ни плохо, нормально. Поступила в престижный институт, на коммерцию, правда. Утром исправно уходила на занятия. Только новые знания получала не в университетских аудиториях. Оказалось, что действие укола несравнимо эффектнее «дури». Перед первой сессией сама забрала документы. На следующий год поступила в другой институт, попроще. Два курса прошли как в угаре, наркоманы называют это состояние кумаром. Родители уже стали замечать, что из дома пропадает золото. Однако долгое время ещё не хотели верить, что дочь стала шприцевой наркоманкой, сами себе старались объяснять, что тратит средства на какие-то пустяки.

- Сомнения закрались, когда явные признаки стали проявляться, когда она стала худющая — сорок килограмм при росте под метр семьдесят, когда приходила извалянная в пылище вся, когда кровь уже шла из носа, из ушей, из глаз, — рассказывает Евгений Иванович, папа Лены. — Клали дочь в больницу. Но знаете, избавления это не приносило. Наркоманы в больницу сами охотно отправляются, у них это называется «прочистить организм».

Система-то какая: они колются-колются-колются, и организм сам перестаёт воспринимать наркотики. Начинаются рвота, диарея. Медикаментозными средствами в больнице ломку им снимают. А выписавшись, они вновь начинают колоться, испытывая при этом более яркие ощущения. Я когда последний раз забирал Лену из наркологии, стал говорить ей, как измучила она нас всех. А она всё прекрасно понимая, сознавая, что не бросит, стала просить меня сделать ей «золотой укол». Это, когда сознательно вводят смертельную дозу наркотика.

Будучи человеком верующим, Евгений Иванович понимал, что только православная вера может вытащить дочь из омута. Ведь даже материнство не справилось с этой задачей.

С Мишей, спортсменом, предпринимателем, Лена познакомилась в молодёжном клубе. Был в их городе такой. Платишь пять рублей за вход и сиди хоть целый день, общайся, играй на автоматах. Это новое сильное чувство девушку захватило, но не целиком. Колоться она продолжала, но парню своему об это ничего не говорила, пока однажды его друг не намекнул, что Миша колется. Тут уж скрывать было нечего. И теперь вместо походов в кино всё чаще они стали вместе «кайфовать». Это было ещё до того, как родители узнали о наркотиках наверняка. И они даже обрадовались, что молодые подали заявление в загс. Квартира, машина, работа-учёба — всё, что от них зависело, детям обеспечили. И пока ждала Дианочку, Лена действительно отказалась от наркотиков, целиком ушла в заботы о будущем ребёнке. Где-то в месяц у малышки начались проблемы с глазками, а Лена слегла с температурой, и в больницу с ребёнком отправилась её мама. Вскоре Лена вновь вернулась к наркоте.

«Крокодиловы» слёзы.

Артистка Лена хорошая, — по своему отозвался на комплимент о способностях дочери Евгений Иванович. — Но они, наркоманы, — все такие. Умирают уже, всё, дай денег ему. Это же на клеточном уровне у них потребности, как у алкоголиков, даже ещё хуже. То есть, на любое пойдут, когда ломка. Ни мать, ни отца, ни ребёнка не пожалеют. В этот момент их ничего не остановит. Ни-че-го...

Последней надеждой семьи стал ростовский женский реабилитационный центр для наркозависимых. Один за другим стали уходить из жизни молодые люди из окружения Лены. Кто-то умирал от передозировки, лучшая подруга «на кумаре» выстрелила себе в живот из отцовского ружья, мальчик «под солями» сорвался с девятого этажа, когда пытался на простынях выбраться из-под замка. И пока дочь лежала в больнице, отец разыскал адрес православного центра по интернету. Лена уже плотно сидела на дезоморфине. Это зелье в народе окрестили «крокодилом». Готовится оно дёшево из подручных средств: кодеинсодержащие таблетки, бензин, йод, сера от спичек, «Крот» для прочистки труб... После химических реакций это варево вливают себе в вены люди, ушедшие из реального в мир грёз. Язвенные раны, чешуйчатые образования на лбу и руках, кровавые слёзы — девушку особо уже и не пугали. Но что-то помимо родителей и дочери ещё помогало цепляться ей за жизнь.

- Реабилитацию наркоман должен проходить подальше от дома. Ротация — это непременное условие, нужно вырвать из привычного круга, — со знанием дела поясняет Станислав Горяинов, руководитель РООО «Ростов без наркотиков“ по Ростову-на-Дону, сам преодолевший пагубную страсть. — У наркоманов ассоциативное мышление. Старая обстановка: комната, стол, за которым кололся, улица, на которой приобретал зелье — как правило провоцируют рецидив.

Не отрекаются, любя.

В Ростовском православном центре Лена выдержала неделю, хоть и встретили её сёстры и братья приветливо. В одну из ночей с “подругой по интересам» сбежали они в Минводы, даже не взяв своих вещей. Компаньонка повела гостью по привычным «адресам». После временной эйфории пришли расплатой депрессия и мучительная ломка.

Я позвонила папе, чтобы выслал деньги на дорогу до Пензы. И первый раз в жизни услышала отказ, — вспоминает Лена, оказавшаяся без денег, без поддержки в чужом далёком городе.
- Хотите сказать, жестокость? — с вызовом даже обращается Евгений Иванович. — А что было делать. Она убежала, звонит «обдолбанная» и просит денег. То есть она просит возврата к старой жизни. А в той жизни жить ей оставалось месяца три-четыре не больше. На смерть ей высылать деньги? Какая тут жалость могла быть? Вопрос стоял конкретно: либо она вылечится, либо умрёт.

Лена добралась до одного из отделений реабилитационного центра — Кисловодского, откуда её переправили в Ростов. Хотя всё это время сотрудники Центра держали связь и с её родителями, и пытались разыскивать девушку. Прошёл мучительный год, прежде, чем наступило покаяние. К более-менее нормальному физическому и духовному состоянию Елена пришла в последние годы. Работа, дисциплина, молитвы, забота о таких же заблудших — наркоманах, бомжах, помогли собрать себя по кусочку. Но это ещё не окончательная победа.

«Это только первые шаги», — говорит Евгений Иванович. «Мне ещё нельзя возвращаться домой», — признаётся и Лена. Но уже она позволяет мечтать, что снимет в Ростове квартиру и заберёт к себе дочку, а потом, считает, нужно будет обязательно получить образование. Но об этом, соглашается, думать пока рано. А недавно схлопотала выговор от Станислава Горяинова. «Я требую чёткого выполнения своих обязанностей от обитателей центра. У нас правило такое: сделал дело, гуляй смело. А Лена не выполнив порученного, занялась причёской, поступила к нам одна профессиональная парикмахер...».

А мне кажется, такое нарушение — огромный шаг к выздоровлению. Особенно, если сравнить Лену теперешнюю с той, на фотографии. Разглядывая её, я поинтересовалась, помнит ли девушка ту точку невозврата, когда жизнь окончательно потекла под откос и хотела бы изменить что-то, начнись всё с чистого листа?

-Если бы всё было по-другому? ..- задумалась на минуту девушка. — Не знаю, как бы сейчас: ребёнок был бы? Не знаю. Может быть, нужно было, когда родила дочку, погрузиться в семейные заботы и не начать употреблять снова. Но тогда бы я не пришла к Богу никогда...

Автор: Людмила Воробьева